|
В Судебную коллегию по уголовным делам Московского городского суда от Френкеля Алексея Ефимовича, 04 марта 1971 года рождения Дело № 3/1-226п/07 |
ТЕКСТ УСТНОГО ВЫСТУПЛЕНИЯ
«об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу» при рассмотрении
Судебной коллегией по уголовным делам Московского городского суда
Уважаемый суд!
В дополнение к доводам своей кассационной жалобы и направленных к ней 6 ходатайств, считаю необходимым привесим еще 8 доводов, а также изменить просительную часть кассационной жалобы.
1. Постановление суда первой инстанции от 10. мая 2007 года противоречиво: с одной стороны, суд, принимая доводы стороны обвинения, делает вывод о наличии оснований, предусмотренных ст. 97 УПК РФ на основании изучения «обстоятельств преступления», а с другой, отвергая доводы стороны защиты, утверждает, что вопрос соответствия обвинения в совершенном преступлении фактическим обстоятельствам «не подлежит рассмотрению в данном судебном заседании». Таким образом, Постановление суда первой инстанции нельзя признать:
- обоснованным, т.е. соответствующим ч. 4 ст. 7 УПК РФ;
- отвечающим принципам равенства сторон обвинения и защиты перед судом, т.е. соответствующим ч. 4 ст. 15 УПК РФ;
- отвечающим принципам презумпции невиновности, т.е. соответствующим ч. 1 ст. 14 УПК РФ, ст. 49 Конституции РФ, т.к. «обстоятельства преступления», как сам же суд первой инстанции отмечает, отвергая доводы стороны защиты, не являются фактом, установленным приговором суда, вступившим в законную силу.
Но из того, что, по признанию самого же суда, фактом не является, суд делает юридически значимый вывод о наличии оснований, предусмотренных ст. 97 УПК РФ.
2. Вывод о наличии оснований, предусмотренных ст. 97 УПК РФ, суд первой инстанции сделал на основании двух вещей: «обстоятельств преступления» и «данных о личности Френкеля А.Е.». Так как «обстоятельства преступления» сам же суд в своем решении признал необходимым основанием, которое не подлежит рассмотрению данным судом, то, значит, этот вывод был сделан только на основании «данных о личности Френкеля А.Е». Однако и здесь Постановление суда первой инстанции противоречиво, т.к. суд в этом Постановлении дает ссылку только на мои положительные характеристики (стр. 2 Постановления суда). Какие именно «данные о личности Френкеля А.Е.» послужили обоснованием вывода о наличии оснований, предусмотренных ст. 97 УПК РФ, суд первой инстанции не приводит. Таким образом, Постановление суда от 10 мая 2007 года нельзя признать мотивированным, т.е. соответствующим все той же ч. 4 ст. 7 УПК РФ.
3. Получается, что вывод суда о наличии оснований, предусмотренных ст. 97 УПК РФ «обстоятельствами преступления» обоснован необоснованно, а «данными о личности Френкеля А.Е.» – немотивированно. То есть с учетом требований ч. 4 ст. 7, ч. 1 ст. 14, ч. 4 с. 15 УПК РФ, ст. 49 Конституции РФ, этот вывод не обоснован ничем. При этом из содержания ст. 99 УПК РФ следует, что она применяется лишь при наличии оснований, предусмотренных ст. 97 УПК РФ. Если таких оснований не установлено, то применять ст. 99 УПК РФ нельзя. А суд в Постановлении ссылается на то, что «Френкель А.Е. обвиняется в совершении особо тяжкого преступления», т.е. принимает во внимание при принятии решения тяжесть инкриминируемого деяния – обстоятельство, предусмотренное ст. 99 УПК РФ. Следовательно, суд применил ст. 99 УПК РФ вопреки самой норме, содержащейся в этой статье, а значит – незаконно. Таким образом, Постановление суда первой инстанции не соответствует принципу законности, т.е. не соответствует ч. 4 ст. 7 УПК РФ.
4. Из первых трех доводов следует, что Постановление суда первой инстанции содержит вывод о наличии оснований, предусмотренных ст. 97 УПК РФ, вопреки и принципу обоснованности, и принципу мотивированности, и принципу законности. Эти принципы входят в число основных принципов уголовного судопроизводства – глава 2 УПК РФ. То есть соответствующий основным принципам уголовного судопроизводства вывод о наличии оснований, предусмотренных ст. 97 УПК РФ, отсутствует. И уж тем более в Постановлении суда первой инстанции не указано ни одного конкретного фактического обстоятельства, на основании которого судья принял решение об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. То есть решение суда не соответствует требованиям ч. 1 ст. 108 УПК РФ, а потому также не может быть признано законным, т.е. соответствующим ч. 4 ст. 7 УПК РФ.
5. Часть 3 ст. 108 УПК РФ предусматривает, что к ходатайству следователя прилагаются материалы, подтверждающие обоснованность ходатайства. Однако в рассматриваемом деле материалы, приложенные к ходатайству следователя (л.д. 1-69) не только не подтверждают, но и опровергают ходатайство следователя (листы дела: 22-26, 27-34, 45-47, 66-68, где я категорически отрицаю какую-либо причастность к расследуемому преступлению). В этой связи утверждение в Постановлении суда первой инстанции, что «постановление о возбуждении ходатайства составлено… с соблюдением требований уголовно-процессуального закона» противоречит тем доказательствам, которые рассмотрел суд в заседании, причем доказательствам, представленным стороной обвинения. А это значит, что Постановление суда принято с нарушением ч. 1 ст. 380 УПК РФ. Как следует, все последующие выводы, сделанные судом со ссылкой на ходатайство следователя, включая вывод о мере пресечения, не могут быть признаны обоснованными, т.е. соответствующими ч. 4 ст. 7 УПК РФ.
6. Из первых пяти доводов следует, что при исключении из Постановления суда первой инстанции противоречивых и немотивированных ссылок, решение суда об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу не соответствует ст. 97, ч.ч. 1, 3 ст. 108 УПК РФ, т.е. судом первой инстанции не установлено ни наличие оснований для избрания меры пресечения, ни тем более – конкретных, фактических обстоятельства в пользу такого решения, а все это базируется на ходатайстве следователя с приложенными материалами, которые опровергают ходатайство. Таким образом, само Постановление суда первой инстанции исключает возможность удовлетворения ходатайства следователя, а, следовательно, из текста Постановления суда следует необходимость принятия решения, предусмотренного ч. 7 ст. 108 УПК РФ, т.е. избрания меры пресечения в виде залога или домашнего ареста. Суду было представлено обязательство о залоге (лист дела 202) и подтверждающие документы (л.д. 140-141, а также л.д. 123-139 и л.д. 203-210». Но суд первой инстанции сделал вывод о том, что залог «не исключит возможность совершения Френкелем А.Е. действий, препятствующих производству по уголовному делу». Этот вывод суда, также как и ряд ранее процитированных, не обоснован и не мотивирован, что противоречит как ч. 4 ст. 7 УПК РФ, так и ч. 1 ст. 108 УПК РФ. Более того, вопреки ч. 2 ст. 380 УПК РФ суд не вынес никакого решения относительно домашнего ареста. А между тем суду были представлены многочисленные доказательства того, что домашний арест позволит разрешить целый ряд проблем, связанных с обеспечением моего права на защиту ( л.д. 218-219, а также л.д. 180-196). И в соответствии с ч. 2 ст. 16 УПК РФ, которая обязывает суд обеспечить подозреваемому, обвиняемому право защищаться всеми не запрещенными УПК РФ способами и средствами, а также ст.ст. 2, 18, 45, 46 Конституции РФ, суд не должен был эти обстоятельства проигнорировать при вынесении решения. И вот результат: сейчас из-за избранной меры пресечения серьезно тормозится процедура ознакомления с делом, нарушаются сроки уголовного судопроизводства (ч. 1 ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод). А ведь я об этом предупреждал в своей речи в суде 10 мая, когда говорил, что знакомиться с делом гораздо комфортнее на свободе, чем в следственном изоляторе. Причем комфортнее не только мне, но и адвокатам, и следователям, которым не надо было бы часами стоять в очередях, чтобы добраться до меня (л.д. 214). Не случайно, как бы предсказывая дальнейший ход событий, я назвал целый раздел своей речи «воспрепятствование задачам правосудия как неизбежная цель постановления следователя» (о возбуждении ходатайства о продлении меры пресечения в виде заключения под стражу) – л.д. 211, 218. В подтверждение сказанного, прошу суд обозреть ходатайства и жалобы №№ ГП-29, ГП-31, ГП-32,ГП-33,ГП-34, ГП-38 и ГП-39.
Таким образом, суд, не рассмотрев по существу применение иных, альтернативных мер пресечения, вынес решение, не обеспечивающее выполнение ч. 2 ст. 16 УПК РФ.
И, наконец, самое главное.
7. В своей кассационной жалобе, поданной 19.05.2007 года, я, говоря о главной и наиболее принципиальной судебной ошибке в Постановлении суда первой инстанции, отметил, что для своего ключевого вывода суд сослался на изучение «обстоятельств преступления», а между тем «обстоятельства преступления» сейчас – это не установленный факт, а не более чем версия следствия (стр. 9 Кассационной жалобы). 22.05.2007 года в 13 часов 46 минутна официальном сайте Генеральной Прокуратуры РФ было опубликовано сообщение, в котором сообщалось о завершении следствия по уголовному делу. В сообщении указано, что «по версии следствия» заказчиком преступления является Алексей Френкель. Таким образом, сама Генеральная Прокуратура РФ в своем официальном сообщении подтверждает доводы моей кассационной жалобы о том, что обжалуемое Постановление суда первой инстанции основано на предположениях, а не на фактах, т.е. не соответствует ст. 14 УПК РФ, ст. 49 Конституции РФ.
8. В ходатайстве № 5 к Кассационной жалобе я обратил особое внимание суда на то важнейшее обстоятельство, что суд первой инстанции принял обжалуемое решение будучи введенным в заблуждение стороной обвинения. Как уже отмечалось ранее, ходатайство следователя не отвечало требованиям ч. 3 ст. 108 УПК РФ, т.к. прилагаемые материалы не подтверждали его, а опровергали ходатайство. Чтобы исправить ситуацию, третий раз подряд ( см. Протокол судебного заседания от 15.01.2007 года, стр. 3; Протокол судебного заседания от 06.03.2007 года, стр. 8; Протокол судебного заседания от 10.05.2007 года, стр. 3-4), сторона обвинения приобщает к материалам дела о мере пресечения Протокол допроса Л.Б.Аскеровой от 10.01.2007 года, фактически подтверждая, что это их главное доказательство (см. также п.1.3., стр. 2-3 Кассационной жалобы от 19.05.2007 года). При этом, если 15.01.2007 года и 06.03.2007 года такой шаг был, возможно, допустим, то 10.05.2007 года он явно ставил суд в заблуждение, т.к. сторона обвинения заведомо знала, что Л.Б.Аскерова 04.04.2007 года дала показания, в которых не только отказалась от своих показаний, данных 10.01.2007 года, но и подробно рассказала, как были получены эти показания в тот день (подробнее – в ходатайстве № 5). То есть, выходя в суд 10 мая 2007 года, сторона обвинения уже знала, что изменились основания для избрания мне меры пресечения (ст. 110 УПК РФ), мне заведомо нет необходимости воздействовать на свидетеля, т.к. единственный «свидетель» отказался от своих показаний против меня, пока я был под стражей (п.3 ч.1 ст. 97 УПК РФ), и что мне теперь уж точно нет никакого резона скрываться, т.к. оправдательный вердикт присяжных стал перспективой, как никогда прежде (п.1ст.97 УПК РФ).
Столь существенное вновь открывшееся обстоятельство, которое сторона обвинения пыталась скрыть от суда, безусловно, на мой взгляд, требует пересмотра судебного решения.
Из приведенных доводов следует, что суд первой инстанции при вынесении обжалуемого решения не установил главное фактическое обстоятельство- наличие оснований, предусмотренных ст. 97 УПК РФ – с соблюдением прав участников уголовного судопроизводства, гарантированных ч. 4 ст. 7, ст.ст. 14, 15, 16, ч.ч. 1, 3 ст. 108 УПК РФ, в том числе и в связи с предоставлением суду со стороны обвинения неполной информации путем сокрытия сведений о Протоколе допроса Л.Б.Аскеровой от 04.04.2007 года.
Следует сказать больше: тот факт, что суд в своем Постановлении от 10.05.2007 года не привел ни одного конкретного, фактического обстоятельства в порядке ч. 1 ст. 108 УПК РФ и был вынужден сослаться на «обстоятельства преступления», есть прямое следствие того, что сторона обвинения попросту не потрудилась представить суду какие-либо доказательства наличия оснований, предусмотренных ст. 97 УПК РФ, а между тем, это не должно быть проблемой суда. Ведь Верховный Суд РФ в Постановлении Пленума от 05.03.2004 года № 1 (в редакции 2007 года) указал в п.14, что суды не должны восполнять недоработки следствия. То есть задача следствия представить суду достаточный доказательный материал, чтобы у суда были веские основания для вынесения законного, обоснованного и мотивированного решения в их пользу. Если же следствие, как в рассматриваемом случае, не представило суду доказательств (а речь идет, как уже неоднократно подчеркивалось, только о доказательствах наличия оснований, предусмотренных ст. 97 УПК РФ), то это должно быть только проблемой следствия. Пусть, как говорится, пеняют на себя.
С моей точки зрения, лишь после установления вышеуказанного главного фактического обстоятельства, причем без перечисленных ранее противоречий, законно обоснованно, мотивированно, а также на основе всестороннего изучения фактов, в том числе и вновь открывшихся обстоятельств, допустимо давать правовую оценку этим обстоятельствам с точки зрения необходимый для реализации задач правосудия для обеспечительной меры – то есть, меры пресечения, избираемой до суда.
Так как суд кассационной инстанции не устанавливает факты, которые не были установлены в постановлении суда первой инстанции, то, на основании вышеизложенного, руководствуясь ст. 377,п.п. 1. 2 ч. 1 ст. 379, ч.ч. 1, 2 ст. 380, ст. 386 УПК РФ, поддерживаю доводы своей кассационной жалобы от 19.05.2007 года и ходатайств №№ 1-6 к ней, и на основании п. 3 ч. 1 ст. 378, п. 8 ч. 1 ст. 388 УПК РФ
Прошу
Судебную коллегию по уголовным делам Московского городского суда:
Благодарю за внимание.
Приложение:
С уважением, А.Е.Френкель
02.07.2007
Перепечатка материала допускается только c разрешения администрации сайта TopAnalytics и с обязательной активной ссылкой на источник.